Сильное впечатление, эмоции. В некоторых книгах не находишь смысла, в других красоты, в третьих сюжета. В книгах Паланика я нашла некую красоту уродства. Особый юмор и некую новую философию, урбанистического гиганта. Бывает трудно заснуть после прочтения некоторых строк.. Становится страшно, когда понимаешь, что всё это могло быть на самом деле.
Но, совершено веселей смотришь на профессию официанта.
«Официант, сука, всемогущ! Захочет – плюнет в кофе, не захочет – в суп.» (с) Comedy Clab
Так вот, к чему всё это я веду...
«Выписки» из «Бойцовского клуба».
Я знаю это, потому что это знает Тайлер.
Кто-то сказал когда-то давно, что людям свойственно убивать тех, кого любишь. Что ж, верно и обратное.
Потяни за рычажок.
Нажми на кнопочку.
Сам не ведаешь, что творишь, и вот – ты уже покойник.
Бессонница – это очень серьезно. Все вокруг кажется таким далеким, копией, снятой с копии, сделанной с еще одной копии. Бессонница встает вокруг как стена: ты не можешь ни до чего дотронуться, и ничто не может дотронуться до тебя.
Если я могу проснуться в другом месте и в другое время, чем те место и время, в которых я заснул, почему бы однажды мне не проснуться другим человеком?
– Оттого, что ты засунул в жопу перо, – говорит Тайлер, – ты еще не стал павлином.
– Только потеряв все, – говорит Тайлер, – мы приобретаем свободу.
– Если бы Мерилин Монро была бы еще жива, чем бы она занималась?
– Цеплялась бы за крышку гроба.
Этот парень, говорю я, наверное, по ночам надпиливает у себя дома крестом при помощи надфиля пулю к этому карабину, а затем одним прекрасным утром он является на работу и всаживает эту пулю в своего придирчивого, бездарного, мелочного, занудного, трусоватого и болтливого начальника, и пуля, войдя в тело, раскрывается по этим надпилам, словно бутон цветка, и выкидывает комок его вонючих кишок через дыру в спине размером с кулак. Представьте себе, как ваша брюшная чакра раскрывается в снятом рапидом извержении тонких кишок, похожих на связку сосисок.
Слова Тайлера срываются с моих губ. А ведь когда-то я был таким славным малым.
Всю ночь думаешь: сплю я или нет? Спал я или нет?
Мы не хотим знать практически ничего про тех, кого любим.
Если люди думают, что ты скоро умрешь, они начинают внимательно слушать тебя... Если люди полагают, что видят тебя в последний раз, они начинают действительно смотреть на тебя... тут тебе принадлежит все их внимание.
Они начинают слушать, а до того просто ждали своей очереди заговорить.
И даже когда они заговаривают, они уже не говорят про себя. Они говорят с тобой, и после этого разговора вы оба чувствуете себя немного другими.
Нечего терять, когда ты – последний винтик в этом мире, мусор под ногами у людей.
Никого не волновало, жив он или умер, и он отвечал всем взаимностью.
Не надо считать это вымиранием. Считайте это сокращением штатов.
Если знаешь, где искать, то найдешь скелет в любом шкафу.
Телефон звонил у меня во сне, и мне так и не ясно, реальность ли это вторглась в мой сон, или мой сон овладел реальностью.
Тебя начинают ненавидеть абсолютно незнакомые тебе люди. В этом нет ничего личного.
– Так что кончается это тем, – говорит механик, – что ты всю жизнь ищешь отца и Бога.
– Необходимо смириться с тем, – продолжает он, – что Бог, возможно, тебя не любит. Возможно, он тебя просто ненавидит. Это не самое худшее, что может случиться в жизни.
По мнению Тайлера, если Бог обращает на тебя внимание, потому что ты ведешь себя плохо, то это все же лучше, чем если ему вообще на тебя наплевать. Возможно, потому что Божья ненависть все же лучше Божьего безразличия.
...Чем ниже падешь, тем выше взлетишь. Чем дальше уйдешь от Бога, тем больше он будет желать, чтобы ты вернулся.
Нам некуда бежать, мы не можем ничего сделать, у нас нет выбора, мы – мертвы.
Наша великая депрессия – это наше существование. Это депрессия духа.
Мы были на волосок от жизни
(а с этой фразой я однажды уснула) Наверное, когда-нибудь Марла будет так рассказывать и обо мне.
У меня однажды был парень, который страдал раздвоением личности.
Я не буду одеваться женщиной и не буду засовывать таблетки себе в задницу.
На небесах очень тихо, потому что все ходят в тапочках на мягкой подошве.